Неточные совпадения
А если рассказывают и поют, то, знаешь, эти истории о хитрых мужиках и
солдатах, с вечным восхвалением жульничества, эти грязные, как немытые ноги,
грубые, как урчание в животе, коротенькие четверостишия с ужасным мотивом…
Мы собрались опять. Иван Кузмич в присутствии жены прочел нам воззвание Пугачева, писанное каким-нибудь полуграмотным казаком. Разбойник объявлял о своем намерении идти на нашу крепость; приглашал казаков и
солдат в свою шайку, а командиров увещевал не супротивляться, угрожая казнию в противном случае. Воззвание написано было в
грубых, но сильных выражениях и должно было произвести опасное впечатление на умы простых людей.
Кричал же Бьоринг на Анну Андреевну, которая вышла было тоже в коридор за князем; он ей грозил и, кажется, топал ногами — одним словом, сказался
грубый солдат-немец, несмотря на весь «свой высший свет».
У печи
солдат в
грубой рубахе и галстуке и черных штанах, в одном сапоге с желтым голенищем, перегнувшись, раздувал самовар другим голенищем.
Неожиданно вспомнилась Ромашову недавняя сцена на плацу,
грубые крики полкового командира, чувство пережитой обиды, чувство острой и в то же время мальчишеской неловкости перед
солдатами. Всего больнее было для него то, что на него кричали совсем точно так же, как и он иногда кричал на этих молчаливых свидетелей его сегодняшнего позора, и в этом сознании было что-то уничтожавшее разницу положений, что-то принижавшее его офицерское и, как он думал, человеческое достоинство.
Носи портянки, ешь
грубую солдатскую пищу, спи на нарах, вставай в шесть утра, мой полы и окна в казармах, учи
солдат и учись от
солдат, пройди весь стаж от рядового до дядьки, до взводного, до ефрейтора, до унтер-офицера, до артельщика, до каптенармуса, до помощника фельдфебеля, попотей, потрудись, белоручка, подравняйся с мужиком, а через год иди в военное училище, пройди двухгодичный курс и иди в тот же полк обер-офицером.
Он прямо, самым
грубым словом выражает весь тот ужас преступления, к которому готовятся люди, поступающие в
солдаты, всю ту пучину унижения, до которой они доходят, обещаясь в повиновении. Он, как смелый гипнотизатор, пробует степень усыпления загипнотизированного: приставляет ему к телу раскаленное железо, тело шипит и дымит, но усыпленный не просыпается.
Я не узнал своего образованного собеседника. Он сыпал
грубыми ругательствами без перерыва.
Солдат был почти без чувств, но открыл глаза и с безнадежным выражением смотрел на взбешенного офицера. Губы его шептали что-то.
Нужно было видеть, с какими серьезными и довольными лицами загорелые,
грубые и суровые
солдаты, молодые и старые, — правда, старше сорока лет между нами почти не было, — точно дети, подкладывали под котелки палочки и стебельки, поправляли огонь и советовали друг другу...
Солдат взял за два конца
грубое полотенце и, сильно нажимая, быстро провел им по затылку, сорвав с него и мушку и верхний слой кожи и оставив обнаженную красную ссадину.
С
грубой нерешительностью вооруженной силы, с неловкостью смутно понимаемой цели уже хватали его за руки
солдаты и тащили куда-то, свою нерешительность принимая за сопротивление, свой страх — за насмешку над ними и издевательство.
Но вид почти умирающей красавицы, вид женщины, привыкшей к хорошему обществу и роскошной обстановке жизни, а теперь заключенной в одних комнатах с
солдатами, содержимой на
грубой арестантской пище, больной, совершенно расстроенной, убитой и физически и нравственно, не мог не поразить мягкосердого фельдмаршала.
— Это оттого, что сам сатана со всей своей гвардией помогает им! — захохотал
грубым, резким хохотом рыжий
солдат, на голодный желудок которого уже, очевидно, начинал действовать выпитый коньяк.
A расшитые золотом пестрые мундиры все приближались и приближались к ним… Уж был ясно слышен лошадиный топот и громкий говор неприятеля с его типичным акцентом…
Грубый смех то и дело звучал в отряде. Потянуло в воздухе сигарным дымом. Очевидно, кавалерийский неприятельский разъезд ехал без начальника, потому что
солдаты держались вполне свободно.
Вообще русский
солдат, несмотря на суровую,
грубую внешность, имеет доброе сердце, и оно-то во многом облегчает участь тех несчастных, которые бывают ему вверены.
Надо оговорить, к чести граждан, что чистота нравов, несмотря на
грубую оболочку, крепко соблюдалась между ними. Хлебосольством искони славился город. Когда стояли в нем полки, мундиры у
солдат, через несколько месяцев, делались узки, и считалось обидой для зажиточного хозяина, если постоялец его офицер держал свой чай и свой стол.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что-то кричал, ругая
грубыми словами
солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые, молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
— С которого года в службе? — спросил он с тою привычною аффектацией
грубой и ласковой воинственности, с которою он всегда обращался с
солдатами.
Солдат отвечал ему.